Официальная советская история об опыте оккупации умалчивала: мы знаем о нем благодаря воспоминаниям, письмам и дневникам. В августе 1941 года в Старую Руссу пришли немцы. Одна из жительниц города, школьница Маша Кузнецова, вела тем летом дневник. В начале 2000-х годов его чудом нашли на свалке в Санкт-Петербурге и расшифровали, пишет Arzamas.
Марии Кузнецовой было 15 или 16 лет, она жила в Старой Руссе, готовилась к поступлению в институт и хотела стать инженером. Война нарушила эти планы. Как и многие ее современники, Маша начала вести дневник 22 июня 1941 года: известие о войне многие восприняли как вторжение истории в их жизнь и предвестие роковых потрясений.
Война дошла до Старой Руссы 5 июля 1941-го. Первые же немецкие бомбы повредили дом Кузнецовых. На следующий день они уехали к родственникам, жившим в деревне неподалеку. После нескольких переездов из деревни в деревню в конце лета семья решила вернуться в город, к тому моменту уже оккупированный. Там Маша впервые увидела немецких солдат:
«Немцы оказались не такими, какими я их воображала: большинство из них были молоды и красивы».
Первые записи украшены вырезанными цветными картинками и рассказывают об отношениях автора дневника с подругами «Прожито»
Вернувшись в почти полностью разрушенный город, Маша встретила свою школьную подругу Тосю Тихомирову. Тося общалась с немецкими военными: по вечерам они приходили к ней домой на танцы, с некоторыми у нее были романы. Тося также работала у немцев на кухне. 27 ноября Маша записала:
«Ох! Как бы я хотела быть на ее месте! Немцы, у которых она работает, просты и искренни. Особенно выделяется своей простотой и веселостью Август — военный врач. Тося, кажется, очень влюблена в него и при всех называет его „мой милый“».
Уже в декабре Маше удалось устроиться туда же. Ей нравились танцы и внимание военных, но она понимала, что это общение небезопасно. 19 декабря она описала в дневнике эпизод с навязчивыми приставаниями немецкого летчика. Встретив Машу на улице, он предложил проводить ее до дома, а потом попытался поцеловать:
«Вообще я очень удивляюсь этим дерзким выходкам со стороны немцев. Кажется, они слишком образованны, чтобы поступать так. Даже на работе — и там от них нет покоя. То за плечи, то за подбородок так и хватают. Противно даже смотреть на эти безобразия. Мы, конечно, даем им решительный отпор со своей стороны, но что на самом деле мы из себя представляем? Какую силу? Мы слабые, беспомощные девушки».
Но уже через две недели Маша с нетерпением ждала новогодних танцев, на которые должны были прийти молодые военные. Особенно сильное впечатление произвел на нее 22-летний унтер-офицер Франц:
«Он особенно отличается ото всех остальных товарищей своей простотой и искренностью. Его выходки часто детски, и вообще он довольно мило, как ребенок, улыбается… Но особенно прекрасны у него усы и глаза, затянутые поволокой, они всегда смотрят в лицо, по-детски. Манеры у Франца совершенно иные, но он наивен… <…> Вообще Франц один из моих идеалов».
Отношения с Францем не успели сложиться: 8 января советские войска начали наступление на Руссу, и Маша вместе с семьей во второй раз уехала в деревню.
Думая о войне, Маша в своем дневнике открыто осуждает власти, что нетипично для дневника того времени:
«„Так тешьтесь вволю, подлые вожди, когда вам не стыдно идти войной против головы седой и старой, молодой и красивой, как эта голова!“ — крикнула бы я сейчас Гитлеру и Сталину, виновникам тысяч убийств и всех страданий. <…> Когда я остаюсь одна, тоска до боли сжимает сердце, и я готова бежать отсюда без оглядки, бежать туда, где много людей, где вертится, клокочет, кричит и поет многоголосая жизнь. Бежать подальше из России, где кровь человека дешевле воды».
Остальные фрагменты дневника можно прочитать здесь.
