Читаем авторов, покинувших Советский Союз из-за репрессий — #книжныйчетверг 

Эту подборку мы разделим на две части. В первой, которую читаете сейчас, будут авторы, вынужденные покинуть Советский Союз. А во второй части, которая выйдет через неделю, будут авторы, которые покинули современную Россию из-за репрессий, давления и невозможности продолжать работу.  

Начнем с тех, кто столкнулся с прямым давлением советских властей. 

Некоторых из них позже «реабилитировали» и даже включили в официальные списки выдающихся писателей. Но школьная программа все еще почти не говорит об их настоящем влиянии и о том, что они сделали для русской литературы и свободы слова.

Надеюсь, мне удастся открыть для вас новых авторов и заинтересовать их работами. А в конце вас ждет конкурс. 

1. Иван Бунин

Иван Бунин (1870–1953) родился в дворянской семье, но не идеализировал имперскую Россию. Он видел разорение усадеб, бедность деревни, пустоту чиновничества и писал об этом прямо. 

При этом революцию Бунин тоже не принял. Он видел вокруг насилие, хаос, самосуды, исчезновение законов. Ему было страшно, что страну ломают на глазах, и что это разрушение подается как «освобождение». В 1920 году он уехал, и уже после его отъезда книги перестали издавать в СССР, имя исчезло из официальной литературы почти на сорок лет.

В эмиграции он написал одни из своих самых сильных работ. «Окаянные дни» — дневник человека, который наблюдает революцию вблизи: уличные убийства, страх, бедность, разговоры людей, которые пытаются понять, что происходит. А «Темные аллеи» — совсем другая сторона Бунина: короткие, прозрачные истории о любви и памяти.

В 1933 году Бунин стал первым русским писателем, получившим Нобелевскую премию. В своей речи он подчеркнул, что эта награда впервые вручена писателю-изгнаннику. Бунин умер в Париже, так и не вернувшись на родину.

2. Зинаида Гиппиус 

Зинаида Гиппиус (1869–1945) — поэтесса, прозаик, критик, одна из центральных фигур русского модернизма. У нее была острая, холодная, иногда жесткая манера письма, и при этом — очень тонкий психологизм.

Она была в центре литературной жизни Петербурга, вела кружки, спорила с символистами, задавала тон эпохе. Многие писатели Серебряного века называли ее «самой умной женщиной русской литературы».

Гиппиус не приняла революцию, считала большевиков разрушителями, а их власть — тиранией. Она выступала публично, писала памфлеты, помогала антибольшевистским организациям.

В 1919 году стало ясно, что оставаться опасно: ее круг были в списках «идеологически вредных». С Мережковским они уехали в эмиграцию — сначала в Польшу, потом во Францию. 

3. Евгений Замятин 

Евгений Замятин (1884–1937) — инженер по образованию, писатель по призванию и один из самых дальновидных авторов русского модернизма. 

Он не принадлежал к литературным школам и держался в стороне от группировок. Но именно его идеи легли в основу жанра, который позже станет ключевым для XX века: антиутопии.

Замятин уехал из-за прямого давления советской власти. Его роман «Мы» в СССР запретили, журналам и издательствам негласно велели не печатать его тексты, в прессе его постоянно атаковали, обвиняя в «контрреволюции». Цензура фактически лишила его профессии: он оказался в ситуации, когда работать в собственной стране стало просто невозможно. 

В 1931 году Замятин написал личное письмо Сталину с просьбой разрешить выезд — уникальный случай, когда писатель напрямую обращается к диктатору с просьбой покинуть страну, потому что ему больше не дают писать. Сталин неожиданно согласился, и Замятин уехал во Францию, где прожил свои последние годы в изоляции и почти полной бедности.

Главная его книга — роман «Мы». Это первая крупная антиутопия XX века — предшественница «1984» Оруэлла и «О дивный новый мир» Хаксли. Оруэлл прямо говорил, что вдохновлялся Замятиным.

4. Нина Берберова 

Нина Берберова (1901–1993) уехала из Советской России в начале 1920-х вместе с поэтом Владиславом Ходасевичем. Берберова видела, как новая власть давит свободу слова, закрывает журналы, выгоняет писателей из профессии. Она понимала, что если останется, то ее ждет либо молчание, либо подчинение идеологии, на которое она не была готова.

В эмиграции Берберова прожила трудную, но очень продуктивную жизнь. Она писала романы, рассказы, биографии, вела дневники, сотрудничала с европейскими изданиями. Самые известные ее книги — «Курсив мой», огромный мемуарный роман о русской эмиграции, где она честно и иногда беспощадно рассказывает о Бунине, Цветаевой, Мандельштаме, Ходасевиче, и «Железная женщина» — жесткая история о характере, силе и одиночестве.

Она писала о женщинах, которые выживают, о людях, которых ломает эпоха, и о том, как меняется человек, когда у него отнимают дом.

С возрастом Берберова стала признанной фигурой: преподавала в Принстоне, переиздавалась, получала признание критиков. 

5. Сергей Довлатов

Сергей Довлатов (1941–1990) — один из моих любимых русских прозаиков второй половины XX века. Его легко узнать по интонации: спокойная ирония, легкая грусть, почти разговорная манера письма. 

Довлатов писал о людях, пытающихся жить в абсурдной системе: о журналистах, которые сочиняют «правильные» заметки; о сторожах заповедника, которым важнее отчеты, чем живые туристы; о друзьях, которые бесконечно собираются и так же бесконечно ссорятся. Это маленькие смешные трагедии — такие, которые в СССР случались каждый день.

Но в СССР его почти никто не читал, потому что его просто не печатали. Его рассказы ходили в самиздате — отпечатанные на машинке, со старыми ксерокопиями, передаваемые «через знакомых». А за границей выходили книги, которые дома считались «идеологически вредными». 

Довлатов работал журналистом и наблюдал жизнь очень конкретно: как нужно написать хвалебный текст о рабочем, который напился и сорвал план; как фотограф ставит постановочный кадр, потому что «так красивее»; как редактор вычеркивает правду и оставляет то, что выгодно начальству. Его не сажали, не запугивали — его просто не существовало как писателя, пока он жил в СССР.

В 1978 году его семья уехала в США — тот случай, когда эмиграция действительно спасла человека. Он оказался в Нью-Йорке, в русском Бруклине: маленькие магазинчики с русскими вывесками, люди с чемоданами, соседи, которые ругаются на двух языках, эмигрантские кафе, где обсуждают политику и курс доллара. Там и вышли его самые известные книги — «Компромисс», «Заповедник», «Чемодан», «Наши». 

Он умер в 49 лет, но оставил книги, в которых есть все: коммунальная кухня, дурацкие планерки, мокрый ленинградский снег, эмигрантские лавочки на Брайтоне и люди, которые держатся на плаву, как умеют. 

6. Иосиф Бродский

Иосиф Бродский (1940–1996) — поэт, который получил настоящее признание уже за пределами СССР. Он не заканчивал ни университет, ни литературные институты: бросил школу после восьмого класса, работал где придется — на заводе, фрезеровщиком, санитаром в морге, геологом-разведчиком, типографским рабочим. И параллельно писал стихи, которые в начале 1960-х быстро разошлись по ленинградской среде.

Бродский стал известен из-за суда по делу о «тунеядстве» в 1964 году. Ему предъявили, что он «не приносит пользы обществу», потому что не состоит в Союзе писателей и не имеет «официальной профессии». На суде прозвучала его знаменитая реплика:

— Кто признал вас поэтом?
— А кто признал меня человеком?

Его отправили в ссылку на север, в деревню Норинская, где он работал на ферме и продолжал писать. После ссылки его не печатали, ограничивали в публичных выступлениях, устраивали допросы. К концу 1960-х власти откровенно давили на него, а его популярность среди молодежи вызывала раздражение КГБ.

В 1972 году ему выдали загранпаспорт в один день и буквально вывезли из страны — это была не добровольная эмиграция, а высылка. Он потерял советское гражданство и оказался за границей без права вернуться.

В США Бродский стал тем, кем в СССР ему быть не дали: поэтом мирового масштаба. Он преподавал в Мичиганском, Колумбийском и Йельском университетах, писал эссе и стихи уже на двух языках, получал крупные литературные премии. В 1987 году ему присудили Нобелевскую премию по литературе — как поэту, который сумел соединить русскую традицию с европейской и американской культурой.

Бродский умер в Нью-Йорке в 1996 году. Это один из моих любимых поэтов. И я уверена, что вы слышали его «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку …». Если да, то очень рекомендую прочитать что-нибудь еще. 

7. Осип Мандельштам 

И еще один поэт, которого я хочу включить в список, несмотря на то что он не покинул Советский Союз, — Осип Мандельштам. То, что случилось с ним, — это пример того, что могло произойти с любым из тех писателей, о которых мы говорили выше. 

Мандельштам писал прозрачные, музыкальные стихи, далекие от пропаганды и лозунгов. Но одно стихотворение — знаменитая эпиграмма о Сталине — стало для него приговором. В ней он описал реальность, в которой люди боятся говорить:

«Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны…»

А затем — самого Сталина:

«Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища…»

Власть восприняла это как личное оскорбление. Вскоре Мандельштама арестовали, допрашивали, а затем сослали в северную деревню. Там он работал на ферме, колол дрова, постоянно находился под надзором и — парадоксально — продолжал писать.

Но дальше было только хуже: запрет на публикации, выдворение из столиц, слежка, а затем второй арест и лагерь, где он умер от голода и изнурения. До сих пор неизвестно, где он похоронен. 

Именно при попытке стереть память о нем власть дошла до крайности: стихи конфисковывали, рукописи исчезали, его имя замалчивали. Единственным «архивом» стала его жена, Надежда Мандельштам. Она учила стихи наизусть, передавала их знакомым, прятала в памяти все то, что нельзя было хранить на бумаге.

Мандельштам — еще один из моих любимых поэтов. Если вы ничего у него не читали — рекомендую. 

P.S.

К сожалению, многих из этих авторов я узнала уже после школы — просто потому, что на уроках литературы им не находилось места. Мы изучали «великих классиков», и да, это важно, но школьная программа почему-то вычеркивает тех, кто писал о свободе, несвободе, эмиграции, репрессиях, страхе, достоинстве. А ведь именно эти голоса помогают понять XX век и то, как люди выживали внутри больших систем.

Хочется верить, что со временем наша литература в образовании станет шире: там останутся Толстой и Достоевский, но появится и Бродский, и Довлатов, и Замятин — те, чьи книги учат не только анализировать текст, но и думать своей головой.

Конкурс

Мы подарим книгу Сергея Довлатова «Иностранка» нашему читателю.

Условия очень простые: быть подписанными в инстаграме на меня и на #diez, поставить лайк этому посту и написать в комментариях, почему хочешь прочесть именно ее. 

Спасибо и увидимся уже в следующей книге.